21 ноября 2013 года после заявления правительства об отказе подписывать соглашение об ассоциации с Европейским союзом несколько тысяч киевлян вышли на Майдан Незалежности протестовать против действий власти. Протест сразу же назвали Евромайданом.
Люди самоорганизовывались, в основном, через социальные сети Facebook и Twitter. Президент Виктор Янукович в этот момент находился в Австрии с официальным визитом.
Как писали в тот день журналисты, события напоминали развитие ситуации в 2004 году, однако роль социальных сетей больше напоминала «арабскую весну». Тем не менее, никто из участников тех событий, скорее всего, не предполагал, что начавшийся Евромайдан выльется в вооруженное противостояние, которое унесет тысячи жизней.
Русская служба Би-би-си попросила экспертов из Украины, России, Великобритании и Франции дать оценку событиям годичной давности.
Михаил Погребинский, украинский политолог
Мое мнение относительно этих событий не изменилось. Это смешанное чувство того, что есть люди, которые были воодушевлены правильными, хорошими идеями — европейская интеграция, противодействие коррупции, и в итоге получили не менее коррупционную систему, войну, тысячи погибших и никаких перспектив европейской интеграции. Подписание ассоциации ровным счетом ничего, кроме неприятностей, украинской экономике не принесет, это уже ясно. Так что Майдан через год для меня означает, что это была стартовая точка для деструкции украинской государственности вообще. Эта деструкция сейчас продолжается. Последними решениями украинская власть фактически отказывается от части территории — Крым мы уже потеряли — а теперь указ президента фактически признает, что и Донецк тоже потерян. Поэтому я как был критически и реалистически настроен относительно целей Майдана, так сейчас получил подтверждение.
Оливер Кэрролл, британский обозреватель
Я думаю, многое уже понятно из того, что там случилось в плане формирования Украины как нации, и мы видим абсолютно объективные процессы на Украине — это консолидация вокруг нации и из-за Майдана, и из-за того, что случилось потом. Как дополнительное условие этого еще формируется понятие украинцев как нации, которая борется против России, но это мы все знаем. Все остальное, что случилось впоследствии, еще не до конца понятно. Мы не знаем, когда закончится война, мы не знаем, выживет ли украинская нация после Майдана. Оценка процессов и событий на Майдане возможна только тогда, когда все эти процессы закончатся. Я думаю, что, оценивая Майдан, надо оценивать внутриполитическую ситуацию в России, потому что очень многое изменилось после Майдана в правящей элите, то есть последствия для геополитической конъюнктуры налицо. Я думаю, что если оценивать Майдан, это главным образом отражается на России. Надо следить именно за событиями в России. В Киеве сейчас отмечается год Майдана, естественно, люди сейчас сосредоточены на других вещах. Идет война. Надо называть вещи своими именами, война с участием восточного соседа. Естественно, что и у них, то есть участников событий, и у нас, наблюдателей, мозги заняты совершенно другим. Так что очень рано оценивать Майдан, мне так кажется.
Станислав Белковский, российский политолог
Фактически это было восстание против узурпации власти коррумпированным кланом бывшего президента Виктора Януковича, и активная часть украинского народа показала, что с Украиной так обращаться нельзя, остановив, тем самым, нарастание диктатуры коррупционеров. Это было очень важно в политическом и моральном смысле. То есть, если бы Евромайдана не случилось, то Украина не приобрела бы европейской перспективы, которая у нее есть сейчас, и превратилась бы в совершенно затхлую, провинциальную страну третьего мира с Януковичем, переизбранным на второй срок путем беспрецедентных манипуляций, ибо переизбрать его на второй срок честно было невозможно. Ну а все, что случилось — за эту свободу надо платить. Она никогда не падает с неба. Даром только смерть бывает, как гласит народная пословица. И сейчас Украина расплачивается за свое стремление к свободе и за желание стать европейской страной. <…> Свобода чего-то стоит. Может, мы в России так легко отказались от свободы при Владимире Владимировиче Путине. Элементы демократии достались нам на руинах Советского Союза бесплатно, мы за них не боролись, так просто получилось.
Сэм Грин, директор Института России Лондонского Королевского колледжа
Главным образом события на Майдане напомнили нам о необходимости помнить и понимать то, что происходит на улице, с людьми. О том, что в современных условиях, тем более на европейском континенте, невозможно принимать стратегические политические решения относительно будущего страны без учета мнения и, главное, стремления тех людей, которые живут в данной стране. Очевидно, этого не помнили ни руководство Украины, ни руководство России, ни руководство Европейского союза, которые до момента Майдана не очень серьезно относились к тем процессам и даже тем переговорам, которые они вели. И то, что очень долгое время сама Украина управляла без учета мнений и стремлений своих граждан — мы сейчас сталкиваемся именно с последствиями этого пренебрежения к стремлениям граждан.
То, что мы сегодня видим, те конфликты — и внутриукраинские, и общеевропейские — они имеют относительно глубокие корни — это не явление, которое возникло вчера или позавчера. И это не явление, которое исчезнет завтра каким-то решением политического руководства трех или четырех сторон. Это проблема, которая решится только тогда, когда все жители Украины, равно как и все жители России, будут ясно видеть свое будущее и будут верить в это будущее.Конечно, люди, которые выходили на Майдан, никак не могли предполагать, что руководство Российской Федерации фактически объявит им войну. Эта война ведется для того, чтобы обеспечить право вето Москвы над стратегическими решениями, которые принимаются в Киеве. Предположить, что Москва готова пойти на такие шаги, на которые она пошла, никто не мог.
Игорь Бунин, российский политолог
С одной стороны, было желание украинцев начать выезжать в Европу, пробить дорогу в Европу, оно было очень сильным.С другой стороны, было желание Януковича, во что бы то ни стало, остаться у власти, было желание украинской элиты сменить Януковича, который слишком сильно стал работать на себя и на свою семью. Все эти процессы были абсолютно объективные. И если бы мы даже вернулись назад, в историю, то я не очень понимаю, как можно было бы изменить ход истории. Если говорить о последствиях, то, конечно, жизнь до Майдана была спокойнее. Для России это была совсем другая эпоха, мы проснулись в результате Майдана в другой стране.
Украина тоже, кстати, проснулась в другой стране. Да и мир проснулся в другой стране. В России шла консервативная революция. Сейчас она имеет элементы очень сильной реакционности. Россия оказалась изолирована от мира, она выпала из западной цивилизации. При том, она не очень хочет выпадать из западной цивилизации, она хочет сохраниться в западной цивилизации. Только что было большое интервью Якунина, который говорит, что мы должны остаться союзниками, друзьями Запада. Поэтому даже российская элита не хотела бы выпадать из западной цивилизации. А сейчас мы выпали — по объективным и субъективным причинам. И теперь очень тяжело будет восстановиться, вернуться назад в нормальную цивилизационную систему. Мы окажемся в изоляции. Поэтому мы оказались в другой жизни, можно сказать.
Сергей Таран, украинский политолог
Конечно же, за этот год Украина проделала тот путь, который многие другие государства проходят за десятилетия, а иногда и за столетия. За это время мы прошли через очень жесткую, но яркую самоидентификацию, сейчас в Украине впервые за годы независимости настало понимание — какой наш выбор. Сейчас в украинском обществе и в новом парламенте будет четкое проевропейское большинство, впервые в украинской истории. И это один из результатов этого года, который прошел после Майдана. За это время мы еще, к сожалению, не смогли провести широкомасштабные реформы, которые бы качественно изменили жизнь граждан. Но за это время пришло понимание того, какие реформы должны быть реализованы. И в это время мы очень хорошо тут все осознали, что власть — она всегда временная, ее нужно избирать, ее нужно контролировать. Это то, что многие постсоветские государства сейчас еще не понимают. А в Украине именно за этот год пришло это понимание.
Александра Гужон, профессор политологии университета Бургундии, Франция
Год спустя после событий на площади Независимости в Киеве мне бы хотелось подчеркнуть, что причиной массовых протестов было не столько стремление добиться подписания соглашения об ассоциации с ЕС, сколько желание жить по-европейски, то есть руководствоваться ценностями ЕС, уважать закон и не мириться с коррупцией. Жители Украины хотели жить в стране, подобной Польше или другим посткоммунистическим странам Восточной Европы. Сейчас внутри самого Евросоюза громко звучат голоса евроскептиков. Но для многих людей за пределами европейского сообщества ценности ЕС являются чем-то очень важным и достойным того, чтобы выйти на улицы и участвовать в массовых протестах. Возможно, что внутри ЕС эти ценности настолько привычны, что люди забывают об их важности. Что касается реакции стран ЕС на украинские события, то с самого начала было очень трудно добиться единой точки зрения, согласование позиции между всеми странами-членами ЕС занимает очень много времени.
И еще один момент, который меня удивляет – год спустя после Евромайдана почти все забыли про экс-президента Виктора Януковича, хотя он во многом несет ответственность за события на Украине, которые произошли с ноября по февраль 2013 года. Суммируя вышесказанное, хочу сказать, что, с моей точки зрения, Евромайдан ассоциируется со стремлением к свободе, европейским ценностям, с правом протестовать, когда мы не согласны с мнением своего правительства. И в этом явный позитив того, что произошло в Киеве 21 ноября прошлого года. С другой стороны, глядя на то, что происходит в Донбассе, на то, как гибнут люди на востоке Украины, трудно сказать, что Евромайдан был только позитивным явлением для страны.
Евгений Минченко, российский политолог
Это был срежиссированный бунт олигархов, в ходе которого олигархи пытались заставить Януковича делиться с ними властью и собственностью, как собственно и было до этого. И основной причиной так называемого Евромайдана было то, что Янукович пытался сосредоточить власть и собственность в руках одной семьи. В итоге оказалось, что проиграл Янукович, а выиграли олигархи, потому что те семьи, которые управляли страной, продолжают управлять и сейчас. Однако они запустили механизм уничтожения страны. Эта олигархическая модель нежизнеспособна. Ресурсов Украины не хватает для того, чтобы поддерживать такое количество олигархов. И, конечно, та кровь, которая в итоге пролилась, десятки тысяч жертв, которые уже сегодня мы можем фиксировать, и более миллиона беженцев, это слишком большая цена для амбиций украинского политического класса. Сегодня альтернатив немного — или распад страны, или военная диктатура, или внешнее управление. Чтобы было внешнее управление, нужно согласие внешних игроков, пока его нет.
Владимир Фесенко, украинский политолог
Евромайдан был массовым протестом против режима, который вызвал неприятие, по крайней мере, половины общества. Это был массовый протест, спровоцированный беспределом и насильственными методами, которые были проявлены этим режимом к студентам-протестующим. Но эти массовые выступления в итоге вылились, как и в 2004 году, в политическую революцию, приведшую к смене власти, а дальнейшие драматические события в значительной степени определялись не только Майданом, сколько прямым вмешательством России во внутренние украинские конфликты.
Катарина Волчук, преподаватель Центра русских и восточно-европейских исследований Бирмингемского университета, Британия
Евромайдан начался год назад. Сегодня Украина столкнулась с необъявленной войной со стороны России. Как это случилось? Как мы пришли к этому? Во-первых, демонстрации спровоцировал отказ Януковича подписать соглашение об ассоциации с ЕС. Этот шаг явно расходился с долгосрочными приоритетами всех украинских президентов. Вскоре демонстрации трансформировались в протесты против режима Януковича, чье правление стало ассоциироваться с усилением кумовства, коррупции, злоупотреблением властью и экономическим спадом. Майдан был беспрецедентным событием — с его спонтанным гневом, упорством и народной солидарностью. Он застал Украину и мир врасплох. Однако международный эффект Майдана и бегства Януковича стал очевиден лишь после ответа России на политические перемены на Украине.
Революция имела исключительно важное значение, однако она была восстанием регионального значения. Международный кризис вызвали действия России: аннексия Крыма и поддержка сепаратистов в Донбассе. Что происходит сегодня? Год назад внимание мира было приковано к Майдану. Сегодня все взоры прикованы к Путину. Многие люди на Украине, особенно в русскоязычных областях на востоке Украины до сих пор не могут оправиться от потрясения. Минувший год был важен с точки зрения формирования национального самосознания. Так что это был долгий год, полный событий. Хуже всего, что в результате этих событий многие люди теперь со страхом смотрят в будущее.
