Спецкор «КП», которому СБУ запретила въезд в страну на пять лет, снова работает на мятежном юго-востоке
Сколько длилось ваше самое продолжительное дежавю? 10 секунд? 15? 20? Меня это странное ощущение не отпускало весь понедельник — день, когда, несмотря на официальный запрет Службы безопасности Украины, я все-таки решил вернуться в воюющую страну.
В минувшую пятницу меня, российского журналиста, спецкора крупнейшего издания страны без объяснения причин сняли с поезда на украинском погранпункте. И объявили, что в ближайшие пять лет дорога в Незалежную мне заказана. Чуть позже был объявлен персоной нон-грата успевший проскочить в Донецк мой друг и напарник Дима Стешин.
Подоплека, на мой взгляд, очевидная. Несколько месяцев почти безвылазно мы освещали трагическую историю новой, послемайданной Украины. За мизерный период она своими же усилиями умудрилась растерять территории, друзей и уважение большой части собственных граждан. Самопровозглашенные киевские власти поначалу робко, а затем конвейером начали штамповать паспорта журналистов невъездными «красными метками». Ведь картинка, которую давали и дают российские репортеры, явно не коррелирует с амбициями и стремлениями «выдвиженцев» Майдана. А картинка должна быть одна — патриотическая, героическая и патетическая. Оруэлловская, без полутонов. В ней нет места другому взгляду, в ней не может быть инакомыслия, перед угрозой распада страны объективностью можно поступиться. А значит и избавиться от неугодных, топчущих информполе журналистов.
|
Сказать, что меня запрет на пять лет расстроил, значит промолчать. Здесь СБУ попала в яблочко. Работать там, где вершится история, для любого уважающего себя репортера — большая честь. И большая ответственность. И когда без объяснения причин тебя лишают возможности выполнять любимую работу, это посильнее иных пыток.
А потом заходишь на сайт «Комсомолки» или в Твиттер и листаешь комментарии читателей: сотни сообщений со словами поддержки и сожаления. Тебя простреливает: ведь работал ты не для «Премии СБУ за военную гонзо журналистику» (формулировка запрета по версии читателей «КП»), а для этих незнакомых людей. И решение приходит само собой… В конце концов, по меркам военного времени в этом решении нет ничего экстраординарного. Западные журналисты всю первую чеченскую проникали на территорию России из Грузии. На стороне бородатых повстанцев в Сирии без оформления виз побывали все крупнейшие мировые СМИ. Да мы и сами во время войны в Ливии трижды пробирались в эту страну без всяких пограничных формальностей. Как и сотни других журналистов со всего мира. Кстати, о дежавю и к вопросу, который больше всего заинтересовал моих друзей и «недругов» в Твиттере: «Как?»
Жаркий август 2011 года. Бои за Триполи в самом разгаре, однако агонизирующий режим Каддафи по-прежнему не хочет выдавать визы российским журналистам. Документы в посольство в Москве были поданы еще в марте. За полгода мы с Димой Стешиным дважды через Египет съездили в Ливию нелегально, со стороны Бенгази. В сторону Триполи пытаемся заехать через северный КПП из Туниса. Однако там еще стоят верные Муаммару пограничники. Один сурово выцеливает в нас «Калашом», недвусмысленно намекая, что визы на погранпереходе никто не поставит. Зато его товарищ, более сговорчивый при виде зеленой купюры, советует проехать 300 километров южнее. Там, дескать, с консульскими услугами намного проще.
Спустя пять часов мы молча проходим через бьющуюся, словно в конвульсиях, на ветру калитку обнаженной границы. Вокруг — следы недавнего скоротечного боя и бегства. Людей на посту нет. Таксист материализовался из ниоткуда, поигрывая ключами на пальце. Профессиональные таксисты вообще особая каста Homo sapiens, которая знают все и всех. И их все знают. Он провез нас своими ливийскими тропами почти идеально, умудрившись в дикой военной чресполосице ни разу не заехать в зону ответственности каддафистов. Небольшая заминка возникла лишь под городком с говорящим названием Зинтан. На блокпосту «ополченцев» с нас потребовали некую аккредитацию. Но ее у нас не было. Зато командиром местной группировки оказался выпускник Бакинской мореходки, который, услышав русскую речь, выписал нам бумагу-вездеход. По которой мы и въехали благополучно в пылающий Триполи.
Деталей моего путешествия из России на юго-восток Украины я, конечно, раскрывать не буду. Но поверьте, они мало чем отличаются от этой ливийской истории. Те же ушлые таксисты, те же несколько попыток на разных КПП, тот же уровень коррупции и примерна та же пропорция везения и удачи.
С точки зрения киевских властей, я совершил административное правонарушение (статья 204 административного кодекса). С журналистской точки зрения — это часть работы, пусть и не самая приятная. Но в такие условия нас ставит сам Киев. Не добиваясь при этом особого успеха на информфронте — всех не «передепортируешь». Репортеры большинства крупных российских СМИ продолжают работать в Киеве, Одессе, Мариуполе, Харькове, Донецке… Корреспондент «Комсомолки» Леша Овчинников в Славянске ежедневно фиксирует обстрелы больниц и детских садов украинской артиллерией, гибель мирных жителей. Обозреватель «КП» Николай Варсегов едва не попадает под авианалет в Луганске, на его глазах от атаки штурмовика гибнут несколько человек. Но в параллельной реальности киевской хунты — это «самострелы» и провокации «террористов». Ей не нужны свидетели территориального геноцида, и свою маленькую победоносную войну она обращает на журналистов. Так ведь и безопаснее.
Продолжение статьи читать здесь
