Убийство Бориса Немцова, который недавно критически отзывался о действиях России на Украине в радиоэфире, всколыхнуло всю страну. Но хотя происходящее несколько перекликается с событиями 2012 года, российская общественность давно привыкла к насилию на политической сцене.
Atlantico: Последовавшие за убийством Бориса Немцова уличные демонстрации породили у западных СМИ надежду на народный подъем, «русскую весну». 1 марта некоторые вышли с плакатами «Я — Немцов», стоит ли ждать гуманистского движения, которое бы в таком случае возникло в Европе?
Сириль Бре: Сейчас в России маловероятна «русская весна», которая была бы сравнима по масштабам с арабской. В настоящий момент не существует ни малейшей перспективы смены режима: подавляющее большинство российского общественного мнения наделяет доверием представленные в парламенте партии, что отражается как в опросах, так и на выборах. Россияне поддерживают действия президента, в том числе и по украинскому кризису. В первую очередь оно стремится вернуть основанное на энергетической ренте процветание. Арабская весна и революция на Майдане были в значительной мере порождены усталостью от неэффективных клептократий. А нынешний российский режим, по мнению населения, доказал свою эффективность в целом ряде областей: экономической, военной, дипломатической, оборонной и т. д.
Наблюдаемая сегодня народная динамика напоминает 2011 и 2012 годы. Она носит глубокий характер и искренне стремится к продвижению нового политического курса. В то же время ее масштабы ограничены целым рядом факторов: раскол политической оппозиции, слабость ведомственной оппозиции, трудности с выражением политических взглядов, разделение страны на большие интернационализированные метрополии (Москва, Санкт-Петербург и т. д.) и средние по размеру города.
«Россия без Путина», самый громкий из нынешних политических лозунгов, звучал еще на демонстрациях 2012 года. Однако неприятие одного человека не может служить политической программой. И тем более платформой для совместных действий.
— Движение противников Владимира Путина укрепляется, так как описать эту динамику? Какую борьбу ведет эта оппозиция?
Флоран Пармантье: У собравшихся в некоторое время назад в координационном совете оппозиционеров нет ни капли единства. Это совершенно разные люди с разными политическими взглядами и предпочтительными методами работы. Достаточно взглянуть на заявления по поводу аннексии Крыма Россией в марте прошлого года. Борис Немцов осудил ее, а другой известный на Западе оппозиционер Алексей Навальный наоборот ее поддержал.
Сегодня их борьбу вдохновляет стремление к большей свободе, но каждый делает упор на чем-то одном: борьбе с коррупцией, защите свободы слова, прав женщин, религиозных и сексуальных меньшинств и т. д. На формирование общей программы действий в ближайшее время рассчитывать не приходится.
— Может ли убийство политика в российской культуре так же повлиять на общественное мнение, как это было бы, например, во Франции?
Сириль Бре: В российской политической культуре отводится значительное место насилию, в том числе и в его крайних проявлениях. Убийство по политическим мотивам представляет собой распространенный инструмент политического влияния вне зависимости от режима и эпохи. Достаточно вспомнить об убийстве освободившего крепостных царя Александра II в 1881 году, убийстве оппозиционных политических фигур вроде Анны Политковской в 2006 году и Бориса Немцова сегодня, расправе над Львом Троцким в 1941 году и Кировым в 1934 году. Убийства являются одними из ключевых событий российской и советской истории.
Дело в том, что в силу имеющегося у нее ограниченного поля для маневра политическая деятельность в России зачастую нацелена на подрывные действия и радикальные программы. В российской политической истории оппозиционные группы стали настолько радикальными, что активно обсуждали и зачастую оправдывали политическое убийство. Роман Достоевского «Бесы» как раз рассказывает о таком восхищении перед физическим устранением противника.
Во французской политической культуре, безусловно, тоже хватает политических убийств и покушений. Достаточно вспомнить об акциях анархистов на рубеже ХХ века и покушении на генерала де Голля в 1962 году: в политической культуре нашей республики, к сожалению, хватает посягательств на жизнь лидеров и политических деятелей. Как бы то ни было, сегодня политическое убийство является уделом террористов. Российская политическая жизнь все еще ощущает на себе воздействие радикального настроя популистов 1880-х годов и тоталитарных методов советского периода.
— Что конкретно может поменять смерть Бориса Немцова для Владимира Путина? Грозит ли ему дестабилизация обстановки?
Флоран Пармантье: В обозримом будущем последствия для российской власти будут куда меньше нынешней (вполне оправданной) волны народного смятения. Как только потрясение от убийства Бориса Немцова утихнет, российская общественность, СМИ и политики вновь вернутся к неотложным вопросам: урегулированию ситуации на Украине, смягчению или снятию бьющих по экономике санкций, поиску для России подобающего места в международных отношениях.
Президенту России уже давно приходится иметь дело с критикой его европейских партнеров по поводу личных и политических прав в его стране. Нынешнее трагическое происшествие и подозрения насчет политической ответственности никак не изменят соотношение сил между Россией, Америкой, Украиной и Европой в Донбассе. Иначе говоря, воздействие на политический курс президента России окажется весьма незначительным.
Сириль Бре (Cyrille Bret), преподаватель Парижского института политических исследований, автор блога Eurasia Prospective.
Флоран Пармантье (Florent Parmentier), преподаватель Парижского института политических исследований, автор блога Eurasia Prospective.
Оригинал публикации: Pourquoi l’assassinat de Nemtsov ne déclenchera pas de printemps russe
Источник: /inosmi.ru
