За бесплатным эскимо готовы стоять сотни посетителей ГУМа, потому что это можно делать вместе. В анатомии новой российской очереди, по которой словно бы соскучились наши сограждане, разбирается корреспондент «Новой»
Фото: Евгений Фельдман/«Новая»
Сейчас ГУМ состоит из очередей. По коридорам приходится передвигаться бочком: очереди извиваются вокруг стендов Dior и клумб с цветами и заканчиваются у киосков «Мороженое»: сегодня его раздают бесплатно. Стоят по-летнему красивые девушки и беременные женщины, стоят старушки, бородатые хипстеры и семьи с маленькими детьми. Сохранившие советские навыки пенсионерки ориентируются моментально: занимают очередь в трех местах сразу, а в четвертом ставят дочь с внуком.
— Для детей это как жизненный урок, воспитательный эффект, — уверяет меня Марина Леонидовна — ей за сорок и она подчеркивает, что она педагог-дефектолог, так что знает, что нужно детям. — Дети привыкли считать, что магазин — это коммерческая среда: пришел, увидел и купил. А здесь они включаются в исторический процесс, слышат разговоры старшего поколения: у пожилых людей тут встреча с прошлым.
— Дети чувствуют дух времени, — подсказывает ее соседка по очереди Надежда. Надежда с подругой пришли как раз на «встречу с прошлым» и очень разочарованы: «Во всех СМИ сказали, что будут раздавать вафельные стаканчики, хрустящие, по старому рецепту, с вареньем внутри. Мы пришли детство вспомнить, а нам не дают». Вместо стаканчиков, муляжи которых выставлены в витрине, раздают эскимо в фольге. Правда, это никого не останавливает.
— Но вообще, — спохватывается Марина Леонидовна, — спасибо большое родной стране, что организует такие мероприятия!
— Приятно, что такое для народа устраивают, — вторит ей в соседнем пассаже студент-математик Дима: он доедает тающее эскимо в очереди за следующим. И это не рекорд: неподалеку пожилая женщина собирает мороженое в заготовленную коробку из-под сока с отрезанным верхом. Вообще в толпе есть люди, для которых явно принципиальна любая бесплатная еда. Но они растворены в толпе благополучных москвичей, таких, как Дима и его девушка Анжелика, которые пришли сюда специально. «Прямо всю Москву в ГУМ несет», — радостно замечает Анжелика. Кажется, для нее быть там, где все — само по себе удовольствие.
— Я немного другое себе представляла, — пожимает плечами дизайнер Аня, держа за руку дочку детсадовского возраста. — Праздник — это не очереди. Но теперь уже не отвертеться…
— Безобразие! — поддерживает стоящая рядом полная женщина. — В прошлом году было очень много точек, такие очереди не возникали. Можно было взять и пойти гулять, рядом Кремль, святое место. Люди только с работы едут, а здесь уже везде мороженое кончается: я в пятую очередь встаю и неизвестно, получу ли. Поймите, хочется праздника, а не кусочка мороженого!
— А у меня друг сюда обедать пришел, на сегодня проблему с едой решил, — возражает насчет кусочка мороженого Анин муж. — Он только что на новую работу перешел, денег нет совсем.
Днем мороженое раздавали актеры Сергей Гармаш, Олег Меньшиков, Леонид Парфенов, основатель главного акционера ГУМа Bosco di Ciliegi Михаил Куснирович и другие знаменитости. Но к девяти вечера 130 тысяч заготовленных порций потихоньку кончаются: закрываются четыре киоска, остается только главная точка — в центре, у фонтана. Очередь к холодильникам начинается с другого края фонтана и тянется до середины пассажа — и обратно. Туда наконец приносят заветное мороженое в стаканчиках, и пожилая часть посетителей бросается друг к другу сообщать эту новость. Две пенсионерки, только что получившие по эскимо, ругаются с юношей в ГУМовском фартуке, требуя аутентичных стаканчиков тоже: не стоять же теперь заново. Распаленный юноша вдруг замолкает и расплывается в улыбке, когда его, проходя, сочувственно хлопает по плечу только что одаренная мороженным женщина: бедняга, мол, держись.
Измученные мороженщицы, как три булгаковские Маргариты, безостановочно раздают эскимо и при этом стараются улыбаться каждому. В том числе старушке, которая берет мороженое у первой девушки, убирает его в левую руку, а правой тянется за вторым — у следующей. Вообще-то по два в одни руки не дают. Здесь же шикарная женщина швыряет свою собачку на руки ухажеру — подошла очередь подруги — и машет мороженщицам изо всех сил: «Нам два, два! Это для меня!» Туда не подойти, кроме как в порядке очереди: охранники держат глухую оборону.
— Напишите, что меня тут несколько раз м…ком назвали за то, что без очереди пролезать не даю! — сердится один. — По семь раз лезут: только что прошел один такой волосатый, и уже опять идет. В прошлом году такой скандал был: две женщины поругались, друг другу в волосы вцепились. После этого вроде запретили бесплатно раздавать мороженое. И вот опять!
— Зачем они стоят-то? — интересуюсь я.
— Да халявщики! — отрезает охранник.
Но ни один человек в очереди не считает, что гонится за бесплатным, никто не отказался говорить с журналистом, не застыдился, что ест вторую порцию. Перед холодильниками своих родных ждут люди с фотоаппаратами наизготовку, как будто жена или сын получают не эскимо, а диплом. Над толпой витает сладкое и слегка суетливое чувство получения своего, положенного. И еще — чувство общности. Люди как будто соскучились по очередям.
— Встань там, — говорит мать дочери лет семи, поднимая фотокамеру, — ну ближе, ну как будто ты вместе со всеми в очереди стоишь!
