Армейский Дзен. Почему мы победим

11 сентября я стоял в наряде по роте. Обычно о тревогах известно заранее, поэтому, когда зазвонил телефон, и дежурный по штабу, очень спокойным голосом объявил «Боевая тревога», я сперва не понял, что происходит.
Из канцелярии вышел ротный, волоча маленький переносной телевизор, и вытянув его насколько позволял удлинитель, показал высунувшимся в центральный проход бойцам картинку на экране, где в дыму и пламени рушились башни в Нью-Йорке.
Тогда мы еще не знали что это был терракт. Мы ничего не знали, кроме того, что все, похоже, по взрослому.

— Время! — Ротный, не заботясь о целости телевизора швырнул его обратно в канцелярию, — Бегом! Вскрывай оружейку!

От этого крика со всех спало оцепенение. Местоположение частей противнику известно. Поэтому, по тревоге, их надо покидать на максимальной скорости, пока не накрыли, и прихватив максимум из необходимого на войне. Предстояло выгнать технику, вывезти оружие, боеприпасы, продовольствие, документы.
У нас для этого категорически не хватало личного состава. И даже если бы он был, то половина техники была просто неисправна.
Мы умудрились сделать все — неисправные машины цеплялись к исправным, в кузов загружалось подлежащее к вывозу в район сосредоточения имущество, инструменты и запчасти.
Каждый солдат был буквально увешан «лишним оружием», и нес за плечами «сидор» с патронами. Особенно комично выглядел низкорослый Бухар…ов которому, в неразберихе, достался, сверх штатного автомата, гранатомет и пулемет. В таком виде, с торчащим за плечами веером реактивных гранат, обмотанный пулеметной лентой в два слоя и каске натянутой по глаза, он походил на гнома-милитариста, и идеально иллюстрировал тезис о «Воинственных азиатских ордах».
Офицеры, не отрываясь, рулили этим муравейником — никто даже домой не позвонил, хотя, в случае удара по части, офицерский городок, где жили их семьи, был обречен. Пожилой Начштаба проявил чудеса физической мощи, единолично вытащив и погрузив сейф с документами, который обычно таскали вчетвером.
Комбат, стоя на капоте своего УАЗа, попеременно глядел то на часы, то на небо и молчал, ибо чувствовал, что любые слова тут лишние.

А наш наряд, под руководством старшины, остался охранять оставшееся от возможных мародеров и диверсантов.
Еще некоторое время мы, по инерции суетились, осматривали территорию на предмет забытых и забытого, устраивали наблюдательные и огневые точки, проверяли связь.
Потом, внезапно, напряжение спало и огромной, мощной волной всех накрыло Спокойствие.

Бусидо гласит: «Каждое утро думай о том, как надо умирать. Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти. И пусть так будет всегда. Воспитывай свой разум. Когда твоя мысль постоянно будет вращаться около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост. Твоя воля выполнит свой долг, твой щит превратится в стальной щит. Если ты не можешь проследить свой путь прямо, открытыми глазами, с умом, свободным от путаных мыслей, ты не избежишь ошибок.»

В случае войны нам был, не извиняюсь, пиздец. Горстка солдат, охраняющих пустую часть, к к которой уже, возможно, несется ядерная боеголовка, или падает на парашютах вражеский десант.
Лично я, очень надеялся, что это будет десант — обидно сдохнуть так и не успев пострелять.
В мой импровизированный форт на крыше казармы забрался Старшина.

— Не курил на позиции? — он подозрительно потянул носом, — Молодец. Давай я подежурю, а ты отползи — накурись и поссы если надо.

Я радостно воспользовался столь любезным предложением. Вернувшись, застал Старшину внимательно вглядывающимся вдаль.

— Летят?
— Не. Пока не летят… Скорей бы уже, а то хуже нет, чем ждать и догонять.

Из-за поворота выехала колонна гражданских машин. Около десятка «Жигулей» и «Уазиков» разной степени раздолбанности затормозило перед закрытыми воротами. Оттуда высыпала толпа мужиков в убитом камуфле.

— Че надо? — поинтересовался Старшина высунувшись с ближайшего к КПП края крыши.
— Мы того… По телевизору видели… Народ говорит, войска подняли… Мы резервисты.
— Вам тогда на сборный пункт.
— Да ну их в качель. Решили сразу в часть.
— Тогда вы опоздали. Сильно.
— Черт! — мужики посовещались, — Вам тут подмога не нужна?
— Справимся…
— Тогда мы по колее поедем — попробуем догнать.

Мужики погрузились в машины и развернувшись поехали по лесной грунтовке за уходящей в леса частью.

— Вот что за люди? — Старшина растроганно смотрел им в след, — Сколько их по телевизору учили Родину ненавидеть — ничего не берет… Пойду — остальных проверю.

Следующие сутки прошли в бдении. Старшина бегал между постами, давая возможность отлить и перекурить, а мы смотрели по сторонам, и шепотом, что бы не демаскировать позицию, материли нерасторопного вражину, ибо ожидание, это действительно неприятная штука.

Потом примчался командующий округом, желающий лично убедиться, что часть действительно смогла выдвинуться по боевой тревоге. Старшина поводил его по пустым складам и ангарам, предложил чаю, и спросил, что же, в конце концов творится?
Офигевший командующий, заверил, что все в порядке, война не началась, и всем дали отбой, после чего, убыл, поминутно оглядываясь, словно думая, что его дурачат, и все, на самом деле, прячутся за углом, ожидая, пока начальство уедет.

И так случилось, что этот страшный терракт стал для нашей части началом новой жизни. В следующий призыв нас укомплектовали личным составом до штатной численности, пришли молодые офицеры, начала, сперва потихоньку, потом мощным потоком поступать новая техника, наладился вопрос с вещевым довольствием.

А я, теперь, каждый раз, когда кто-то начинает прикладную фаллометрию, и сравнивает наши шансы на победу, с силой вероятного противника, вспоминаю об этом.
Потому, что в этих расчетах, можно учесть количество танков и самолетов, оклады и довольствия, но вот тот самый пресловутый «Боевой Дух», когда, сжимая автомат старше тебя в два раза, одетый в бушлат, который до тебя носило трое, спокойно смотришь в небо, гадая, успеешь ты пристрелить пару врагов перед смертью, или просто вспышка и все… Ни страха, ни сомнений, ни надежды.
Это не меряется. Но на результат влияет серьезно.