Ну, я ее бац, и запечатлел чисто автоматически. А тетя рыдает и меня зовет. Подхожу осторожно. Мол, что? Что случилось? Начинаю извиняться. Оправдываюсь. Случайно снял, и не её вовсе снимал. А она сквозь рев: Да знімай скікі бажаєш! У мене просто синочок так на тебе схожий, тільки молоденькій… Ойойойойой…
Ну, я конечно забеспокоился. К чему бы это?
— И что с ним? — спрашиваю.
— Ойойойойойой… в Афганістані він вже рік. И не пише давно. Була у воєнкома. Вин пообіцяв з’ясувати, але досі нічого. Я в Москву їздила і теж там нічого. Тільки обіцяють… Ойййй. Шось погане з ним.
— Да успокойтесь пожалуйста. Думаю все в порядке. Ну там,- говорю,- на задание пошел секретное в тыл врага. Я ж тоже служил на войне и знаю. От туда не присылают весточек. Можно себя выдать. А ежели с ним, что случилось, то давно бы командование сообщило.
-Так, гадаєте він живий?
-Жив точно!
А сам думаю, что это я несу, идиот, а вдруг убили парня или в плену мучают…
-А здоровий, не поранений?
Несчастная тетка воткнула мне в мозг свои красные мокрые глаза.
-Ну может чуть, чуть… всякое ж бывает.
-Ойойойойойййййо….ой…
-Да чего вы кричите! Вот дослужит, осенью вернется! Через полгода, может раньше.
А вокруг уже народ стал толпиться. Милиционер косо взглядом шарит. Кошмар, короче.
А тетка вцепилась мне в рукав и причитает:
-Ну точно повернеться… точно… скажіть…
-Да откуда же я знаю! Думаю что вернется и все будет хорошо!
-Ні! Скажіть точно, чі не точно повернеться!?
Во дела!
-Точно!
И уже не соображая что делаю, записываю ей телефон свой домашний на клочке бумаге. Позвоните когда приедет. Это вам для успокоительной уверенности.
-А як тебе звуть сынку?
— Саша…
-Оойойойойойййой… Ой йго теж Сашей звали.
-Зовут…
–Ойойойой, серденько моє…
И тут вдруг тетка успокоилась. Глаза ее мгновенно высохли. Взяла сумку и пошла вниз. Потом обернулась и на прощанье твердо: Ну, ти мабуть точно знаешь. Я вірю тобі.
Друзья мои, увидев, что я зацепился с неизвестной женщиной из-за фотки, подошли чобы меня выручить. Но так и застыли рядом с выпученными глазами…
Прошло несколько месяцев, на дворе стоял август, но уже все думали об осени. И вот, как-то вечером позвонил мой телефон. Беру трубку: Алло…
-Сашенька! Ойойойойй…. Мой сыночек вернувся, підбитий тільки сильно. Я тебе запрошую у гості… Він на машині в село тебе до нас привезе и назад до твого дому доставить!
Меня как парализовало. Я забыл об этом случае напрочь. Отнекивался… А потом согласился. Через пару часов подъехал к условленному месту «москвичок». За рулем парень, Саша. На лице несколько маленьких царапин.
Пока ехали, узнал я его историю в подробностях. Воевал. попал в плен. Бежал. Пол года вот так и прошли. Выбрался. Еще немного кагэбэшники помучили и отпустили с миром. В боях ни разу не ранили. Только вот граната рванула рядом и чуть землей лицо посекло. Это то, что мать назвала «сильно підбитий».
В гостях было хорошо. Соседи глазели на вашего покорного слугу как будто я негр с хвостом. А мамаша Саши меня всем как спасителя представляла. Я потом у тезки спрашиваю, когда уже домой вез:
-Чего это она меня спасителем называла?
-Да когда я писать ей перестал по понятным причинам, запаниковала она. Побежала к гадалке, к другой, третьей… Без толку… А один тут старик есть, и нашептал ей, что вот, встретит она мужика с фотоаппаратом и он ей всю правду и скажет и что зовут мужика так же как и сына. А сам старик ничего сказать не может, потому что не знает.
Я затих, не по себе стало. Дальше Саша рассказывал мне всякие армейские истории, а я думал о том, что совсем легко оказаться непонятно кем в руках неизвестно кого.
Пошел на следующий день к священнику знакомому. Рассказал ему все как на духу. Тот почитал молитвы и сказал, что всякое бывает и все в руках божьих и даже такие совпадения. Греха никакого нет, ибо все живы и здоровы, и люди
