Как уже писала «КП», известный баламут и хулиган Алексей Панин сейчас отбывает десять суток заключения в питерском спецприемнике.
Угодил туда Панин на прошлой неделе, когда вступил в словесную полемику с полицейскими, забравшими у него дочь Нюсю.
|
Напомним: четыре месяца назад девочку без ведома отца забрала из школы ее мать — питерская фотомодель Юлия Юдинцева. Она тайно вывезла дочь из Москвы в Питер.
Понятное дело, что после выхода Алексея Панина из тюрьмы (актера освободят в ближайшие выходные-Ред.) борьба за ребенка продолжится.
|
Тем временем, корреспонденту «КП» удалось дозвониться до актера. Который согласился поделиться с нашими читателями своими переживаниями.
Как выяснилось, за решеткой Панин многое осознал. А именно — на воле, кроме родственников, его никто не ждет. Любимая жена Люся, которая ушла от артиста год назад, до сих пор его не простила. И как признается сам Панин, любое ее участие, звонок или сообщение стали бы для него настоящим спасением.
— Журналисты приписывали мне много романов, но жена у меня одна — это Григорьева Людмила Сергеевна, — признался «КП» актер.— Она моя единственная официальная жена. Журналисты многих женщин называли моими гражданскими женами. Мне слово «гражданская» совершенно не нравится. Да, у меня были прекрасные женщины, родившие мне детей: мама моей дочки Маши — Татьяна, мама Сони — Оля.
|
В разные периоды моей жизни меня с этими женщинами связывали чистые, искренние отношения. Но опять-таки, своей женой я могу назвать только Люсю. Да, нас развели 15 июля 2014 года. Но кольцо я до сих пор не снимаю. Этой весной во время поездки в Израиль я дал клятву у Стены Плача, что никогда не сниму обручальное кольцо.
На бракоразводном процессе мы с Люсей не присутствовали. Нас развели заочно. Поэтому этот развод для меня ничего не значит. Я уже год не видел Люсю. Ушла она от меня совершенно неожиданно.
Наверное, я причинил ей много боли. Наверное, я бы мог дать ей намного больше, чем дал.
Люся могла уйти от меня еще раньше, но только не в этот раз, когда у нас только-только все наладилось. Мы как раз решили все наши проблемы, обговорили многие вещи из-за которых у нас были разногласия. В принципе у нас должно было начаться «золотое» время. Потому что между нами уже не было никаких тайн. Мы уже были настолько родными и близкими. Но так случилось, что Люся все-таки ушла…
Я уехал на гастроли, Люся осталась ждать меня в Москве. И через какое-то время я почувствовал неладное. Просто по ее голосу и интонациям я понял, что что-то случилось. Я начал ее пытать, мол, что случилось.
Безусловно, наша жизнь была очень бурной. Мы ссорились, потом мирились. Мы смотрели в одну сторону: оба эмоциональные, во многом очень похожие. Мы взрывались, прощали друг друга. Мы никогда не поднимали друг на друга руку, но были моменты, когда мы крушили всю посуду в квартире. Один раз мы разнесли гостиничный номер. Так мы выплескивали свои эмоции, но тут же извинялись, плакали. И в конечном итоге у нас все было хорошо.
А в этот раз, когда она виновато сказала: «Наверное, я тебя уже не так жду…», я понял, что это не просто ссора, а действительно конец.
Мне уже было не до гастролей, я хотел вернуться к ней, выяснить, что же все-таки произошло. Я писал ей через каждые пять минут сообщения, звонил, рвался домой. Потом она перестала отвечать на мои звонки. Я был на пределе, переживал, что она ушла со связи. С каждым днем она стала от меня отдаляться. Все чаще я слышал от нее : «Я ухожу от тебя!»
Но я в эти слова не верил. Я был «зашитый», практически год не пил. Кстати, отказаться от алкоголя я решил благодаря Люсе. Я давно понимал, что с алкоголем уже настал перебор, но именно Люся подтолкнула меня к решительным действиям. Она была для меня очень мощным толчком. Я не хотел с ней расставаться.
Конечно, я во многом виноват. И когда она от меня ушла, мне пришлось снова уехать на гастроли, потому что мне нужно было кормить свою дочку и маму.
У меня было критическое состояние. Я попросил врача, чтобы он меня раскодировал, пообещав ему «завязать» с алкоголем, когда вернусь в Москву. Я улетел на работу, но все мои мысли были только о Люсе. Всю неделю я пил. Мне было очень плохо, поэтому я просто не мог обойтись без алкоголя. Потом я решил остановиться и начал принимать снотворное в гигантских дозах. Наверное, я не очень сильный человек. Покончить с собой у меня не хватило бы духа. Но жить мне тоже не хотелось. От рокового шага меня удерживало то, что я в ответе за свою маму и дочь.
Я и так никогда не был толстым, а тут похудел практически до анорексического состояния. После того, как ушла Люся, вся жизнь у меня, как в дымке.
Но после того, как у меня забрали дочь, мне пришлось мобилизоваться, чтобы бороться за ребенка.
Я люблю свою дочь Нюсю и жену Люсю абсолютно одинаково. Просто любовь разная. И я не могу сказать, кого из них я люблю больше. Люся- первая женщина, которая смогла меня изменить. Раньше я очень много говорил о свободной любви и свободных отношениях. А сейчас, потеряв Люсю, я понял, что эта свобода мне не нужна. Я не отказываюсь от своих слов, я никого не осуждаю. Просто понимаю, что мне нужна только одна женщина. И зовут ее — Люся. Я люблю одну женщину. И хочу одну женщину. Когда я говорю, что не могу без нее жить, это не громкие слова. Я действительно не могу без нее.
Живу только тем, что выйду из тюрьмы и увижу ее. Понятное дело, что я не забыл про свою дочку. Конечно, я буду бороться за своего ребенка.
Просто за решеткой я переосмыслил всю свою жизнь. В тюрьме я начал писать стихи в больших количествах.
Вот, к примеру, одно из них:
«Еще чуть-чуть, еще четыре дня.
Меня отпустят, двери мне откроют.
Я выйду за порог, где ты не ждешь меня
И пустота…
И в темноте собаки воют».
Я совершенно не хочу вызывать жалость. И слава Богу, что никто не видит, как вчера ночью я плакал, прижавшись щекой к сырой тюремной стене. От безысходности. Люся не отвечает мне. А я каждый день думаю о ней. Я взял рулон туалетной бумаги, размотал его и начал писать: «Люся вернется!» И когда я начинаю думать, что она не придет, меня охватывает паника. Мне тяжело представлять ее с другим мужчиной, счастливой без меня.
В тюрьме я сижу в одиночной камере. И это не потому что меня таким образом наказали. Я наоборот благодарен, что меня посадили в одиночку, где никто ко мне не пристает. Конечно, тяжело двадцать четыре часа думать о жене и дочери. Вчера ночью открыл окно, посмотрел на звезды и начал звать свою Люсю. Наверное, всю тюрьму разбудил.
— Охрана, наверное, сразу же прибежала?
— Вся тюрьма знает о моей проблеме с дочерью. Конечно, я рассказываю людям и про жену. Но по их глазам я вижу, что они не воспринимают мою боль всерьез.
Даже близкие знакомые, когда я говорю про Люсю, смеются: «Таких Люсь у тебя будет еще очень много!»
А я знаю, что это не так. Не будет! И это не громкие слова. Я вчера ночью поклялся перед Богом, что в моей жиззни больше не будет других женщин. Даже, если Люся не вернется, я останусь ей верен.
Она навсегда останется моей женой. В камеру нельзя было проносить обручальное кольцо. Но мне сделали маленькую поблажку. Оно висит у меня на шее, вместе с крестом.
— Леш, что ты планируешь делать, когда выйдешь из тюрьмы?
— Первым делом я хочу съесть ложку красной икры (смеется.). Я собираюсь обратиться в органы ОСБ с жалобой на противоправные действия сотрудников полиции. На мой взгляд, у полицейских не было оснований для вмешательства. Плюс ко всему, они нанесли мне телесные повреждения. И им придется за это ответить. Если вопрос не касался бы ребенка, я бы не стал жаловаться и кляузничать. Я бы плюнул и пошел бы своей дорогой. Но тут дело касается ребенка, поэтому я не отступлю.
Потом я собираюсь приехать на пару дней в Москву, чтобы решить все вопросы со своим адвокатом. Я считаю, что мои права отца и гражданина были нарушены. Я не лишен родительских прав, я имею право видеть своего ребенка.
Четыре месяца я не видел дочь после того, как ее вывезли из Москвы без моего ведома. Нюся до сих пор не ходит в школу. И все эти месяцы мой ребенок жил на вокзале, который в принципе не может быть жилым помещением. Я вернусь в Петербург и буду искать свою дочь.
Я знаю, что адвокат Юли Юдинцевой готов позволить моей маме встретиться с внучкой. Представляете себе абсурдность ситуации! Моей маме, которая вырастила Нюсю с пеленок, оказывается кто-то должен ПОЗВОЛЯТЬ увидеть внучку.
— Придется, наверное, вернуться к работе, к съемкам и гастролям?
— Все эти месяцы я нигде не работал. Мне помогают всем миром. Я живу на то, что мне дают люди. Надеюсь, что в ближайшее время мы поставим точку в этом деле. Я просто приехал увидеть свою дочь. Посмотрите, что устроила Юдинцева!
Меня не пустили к Нюсе, меня избили и упрятали в тюрьму. Честно говоря, я не хочу выходить из тюрьмы, потому что знаю что моя жена Люся не встретит меня у дверей. Единственное что заставляет меня жить — любовь к маме и моим детям.
Только потеряв Люсю, я понял, что кино и театр для меня сейчас на последнем месте. Больше весго на свете я хочу жить со своей семьей — Люсей, Нюсей и мамой.
И хочу, чтобы Люся родила мне сына. Я готов всю жизнь валятся у нее в ногах и вымаливать прощение. Люся, вернись, пожалуйста, ко мне. Даже, глядя на манекены в витринах магазинов, я вижу твое прекрасное тело и лицо. В каждой женщине я вижу тебя. Вернись ко мне, я тебя очень жду!
